Алая роза Тюдоров - Джудит О`Брайен

Пир, который начался еще днем, продолжался битых четыре часа, а ему все еще не было видно конца. Часы Хемптон-Корта пробили восемь, каждый удар сопровождался печальным мелодичным звоном.

Все прекрасно знали, отчего король не торопится заканчивать празднество – ему не слишком-то хотелось отправляться с нелюбимой женой в опочивальню. Королева же, не догадываясь о том, какие козни строит против нее венценосный муж, весело щебетала сразу на двух языках – высоком голландском и очень плохом английском. В лучшем случае ее брак был бы признан недействительным. Это, конечно, нанесло бы удар ее чести, но сохранило бы жизнь. В худшем же… Впрочем, все присутствовавшие в зале надеялись, что до этого не дойдет. Ее жалели, поскольку королева показала себя чрезвычайно милой особой. В ее глазах не было ни грана угрозы или злобы, а в дружелюбном наклоне головы – ни следа высокомерия.

Несмотря на внешнее спокойствие, Кит внимательно наблюдал за Дини – за каждым ее жестом, каждым кусочком, который она отправляла себе в рот, вслушивался в каждое слово, произнесенное ею на ушко мистрис Сесилии или Кэтрин Говард.

Чарлз Брендон ударил кулаком по столу, стараясь привлечь внимание Кита к скучнейшей истории о турнире, состоявшемся добрый десяток лет назад. Даже мелкие придворные сошки, желавшие добиться расположения вельмож, с ума сходили от скуки, когда герцог Саффолк принимался рассказывать ее в очередной раз. Хотя герцог пытался расцветить свой рассказ новыми подробностями, он отнюдь не становился от этого интереснее.

В молодости Саффолку хватало обаяния, равно как и влияния при дворе. Король даже простил ему интрижку с принцессой Мери – своей вдовствующей сестрой. Теперь же Саффолк, как, кстати, и его господин, участвовал в турнирах по большей части в собственном воображении.

Вздохнув, Кит повернулся к Дини. Она нагнулась к нему поближе и сказала вполголоса:

– Кажется, то же самое он рассказывал в прошлый понедельник? Я имею в виду ту байку, когда Саффолк, по его словам, одной рукой победил французского рыцаря со львом на щите?

Саффолк вновь с такой силой грохнул кулаком по столу, что не только вино из стоявшего рядом бокала пролилось на скатерть, но и капелька слюны, примостившаяся у него на подбородке, скатилась по бороде и исчезла в пышных кружевах воротника.

– Гамильтон, изволь слушать меня, – потребовал он. – Итак, добрый сьер Жан де Куер Лион помчался на меня на своем могучем жеребце. Но я, Чарлз Брендон, герцог Саффолк, давно уже изготовился к бою…

– Господи, помоги нам, Дини, – пробурчал Кит. – Это самый длинный вариант его истории.

– Что ты там говоришь? – пролаял Саффолк. Дини инстинктивно прижалась к бедру Кристофера.

– О, милорд Саффолк, – замурлыкала она. – Кузен попросил меня передать жареной телятины. Но я так заслушалась, что даже не расслышала его просьбу. Пожалуйста, вернее, молю вас – продолжайте!

Кит нашел под столом руку Дини и молча, но выразительно пожал ее. Затем кивнул Саффолку как бы в подтверждение слов Дини. Говорить он не мог, поскольку боялся дать волю чувствам и расхохотаться. Лицо же Дини оставалось невинным. Она просительно подняла брови, и Саффолк продолжил свой рассказ с еще большим энтузиазмом.

– Как я уже имел честь сказать… – зарокотал он.

В это время огромное блюдо жареной телятины появилось прямо перед ними. От изумления девушка откинулась на спинку стула и едва не рассмеялась, но твердое пожатие руки Кита остановило ее. Дини медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Гамильтоном. При этом нудный голос Саффолка как-то сразу потерял свою звучность и рокотал, словно некий шумовой фон.

Не только бас Саффолка отошел на задний план – исчез и сам Большой зал, когда Дини почувствовала свою ладонь в ладони Кита. Затем она ощутила жар, который стал подниматься по руке к плечу и дальше – к груди, а значит – к сердцу. Дини вдруг осознала, что Кристофер испытывает то же самое.

Он был так близко, что она чувствовала исходивший от него мужской запах – запах кожи, скошенной травы и аромат его притираний, возможно, примитивный по современным меркам, но сильный и терпкий. Но всего более завораживали его глаза – миндалевидные, темные, с изумрудными и золотистыми искрами, вспыхивавшими в их бездонной глубине.

Вглядываясь в эту непостижимую глубину, Дини вдруг позабыла, что человеку надо дышать. Она открыла рот, чтобы произнести хоть что-нибудь, но вместо слов из ее пересохшего горла вырвался лишь хрип.

Этот странный свистящий звук прозвучал настолько явственно, что Саффолк прервал свое чудовищное повествование.

– Спаси нас всех Господи, – пророкотал он. – Что это было?

Губы Кита скривились в едва заметной усмешке.

Что касается Кэтрин Говард, когда хрип повторился, та просто захрюкала от восторга, прикрываясь салфеткой. Мистрис Сесилия с готовностью протянула Дини полный бокал вина со специями.

– Быть может, тебе стоит выйти на воздух? – спокойно предложил Кит.

Дини кивнула и стала с его помощью выбираться из-за стола. Под взглядами всех присутствующих они двинулись к выходу. Дини, которая обычно останавливалась у роскошного гобелена из шерсти и шелка «Романс о розе», на этот раз миновала его, не удостоив даже мимолетным взглядом.

И Дини, и Кит не обратили ни малейшего внимания на взгляды придворных. Томас Говард притворился, что слушает итальянского дипломата с узкими поджатыми губами, сидевшего рядом, хотя его, возможно, более всех интересовало происходящее. Время от времени он дергал себя за драгоценный медальон, висевший на груди, словно пытаясь убедиться, что драгоценность на месте.

Король Генрих, потянувшись за порцией миндальных орехов, сваренных в меду, про себя улыбнулся. Он тоже внимательно следил за уходом герцога Гамильтона и его кузины. Ему весьма приглянулась стройная спинка Дини, ее тонкий стан. Девушка живо напомнила королю свежую благоуханную розу, и маленькие глазки его величества разгорелись в предчувствии нового приключения. Король представил себе, что в самое ближайшее время мистрис Дини Бейли будет вот так же покидать зал – но уже рука об руку с ним.

Прохладный вечерний воздух освежил лица Дини и Кита, когда они наконец добрались до своего любимого внутреннего дворика. Музыка звучала, казалось, далеко-далеко от их убежища. Шум пира и здравицы в честь короля тоже едва долетали до них. Эти двое были так заняты собой, что до звуков им не было никакого дела.

Дворик освещался факелами, горевшими внутри замка, и свет лился сквозь высокие готические окна. В течение минуты, показавшейся им вечностью, они смотрели друг на друга. Дини позабыла и думать про свое пересохшее горло. Она видела только, как Кит вытянул руку и с невыразимой нежностью коснулся ее щеки.